![](/images/lZSWQWEmI7P7CckiGotVPVz7j5BUfG2tb3jS9S2Ftx0/rs:auto:877:579:0:0/dpr:2/q:100/bG9jYWw6L3B1Ymxp/Yy9zdG9yYWdlL3Bv/c3QvMTI1NTAvcGhv/dG8uanBn.jpg)
![](/images/lZSWQWEmI7P7CckiGotVPVz7j5BUfG2tb3jS9S2Ftx0/rs:auto:877:579:0:0/dpr:2/q:100/bG9jYWw6L3B1Ymxp/Yy9zdG9yYWdlL3Bv/c3QvMTI1NTAvcGhv/dG8uanBn.jpg)
14 февраля после теракта в отношении индийских военных в штате Джамму и Кашмир и последовавшего за ним удара индийских ВВС по лагерю боевиков в пакистанском Кашмире начался нынешний виток военного конфликта между Индией и Пакистаном, двумя азиатскими гигантами, владеющими ядерным вооружением. В ответ Пакистан нанес авиационный удар по целям в индийской части Кашмира. Обе стороны заявляют о том, что сбивали самолеты противника, а также о взаимных артиллерийских обстрелах.
Александр Зотин отвечает на вопрос, чем обусловлена повышенная агрессивность Индии в ответ на одиночный теракт: националистической предвыборной политикой нынешних лидеров, которым в условиях «элитарного» экономического роста и социальной беспросветности масс нечего предложить низшим кастам страны, кроме телевизионного популизма и нагнетания образа внешнего врага.
Хиндутва — кодекс образцового индуиста
Нынешний индо-пакистанский конфликт хорошо иллюстрирует избитую максиму Клаузевица о том, что война продолжает политику другими средствами. А в случае с индийско-пакистанским конфликтом — это продолжение внутренней политики.
Чем была вызвана повышенная и поспешная воинственность индийской стороны в реакции на единичный теракт? Принцип qui prodest поможет сделать хотя бы обоснованные предположения. В апреле в Индии состоятся парламентские выборы. А у партийной коалиции нынешнего премьер-министра Нарендры Моди пока нет уверенного преимущества над коалицией его соперника — главы ИНК (и заодно политического клана Неру-Ганди) Рахула Ганди.
Если нет уверенности в выигрыше на выборах — можно сыграть на национальной гордости, используя для этого международный конфликт. Национализма Нарендре Моди не занимать, причем «национализм» — это мягко сказано. Многие припоминают Моди его политическую молодость, проведенную в военизированной группировке Раштрия Сваямсевак Сангх (РСС), лидеры которой во время Второй мировой войны восхищались Гитлером и Муссолини и периодически участвовали в антимусульманских погромах. Вспоминают ему и погромы в Гуджарате в 2002-м, когда Моди был главой этого штата. Персональная ответственность Моди за события, повлекшие гибель около 2 тысяч мусульман, до сих пор обсуждается исследователями. В любой другой стране это было бы несмываемым пятном для репутации политика, но не в Индии.
Если нет уверенности в выигрыше на выборах — можно сыграть на национальной гордости, используя для этого международный конфликт.
Современный ультранационализм Моди — это политика так называемой Хиндутвы (индийскости). Идеология Хиндутвы была во многом разработана той же РСС и подразумевает образ жизни образцового индуиста. Однако не все граждане Индии являются индуистами. Около 15% населения Индии — мусульмане, еще несколько процентов — христиане и буддисты. Все эти люди вне Хиндутвы.
О том, насколько комфортно «быть вне», говорят не только регулярные антимусульманские погромы. Взять хотя бы такую специфическую форму индуистского радикализма, как gautankwad (коровий терроризм). Радикалы останавливают грузовики с коровами, животных выпускают на волю, а мусульман, перевозящих их, вешают. Объяснение простое: корова — священное животное в индуизме. Нечего оскорблять чувства верующих! Коровий терроризм был и раньше, но участился именно при Моди. Кроме того, такие случаи наиболее часты в штатах, где правит его партия — Бхаратия Джаната Парти.
Миф Ганди и кастовый апартеид
Религиозная подоплека индийского национализма имеет и социальное измерение. Кто такие индийские мусульмане, христиане и буддисты? Иногда это выходцы их низших каст либо внекастовых неприкасаемых (далитов), перешедшие из индуизма в эгалитарные религии. Других вариантов обрести человеческое достоинство у них в кастовой системе толком не было и нет. А одних только далитов в стране 150 млн — больше, чем все население России.
Положение низших каст и неприкасаемых по-прежнему мало чем отличается от средневекового. 70–80% далитов неграмотны, 90% — безземельные крестьяне-батраки, тысячи из которых ежегодно кончают жизнь самоубийством из-за долгов, тысячи становятся жертвами насилия со стороны представителей более высоких каст за разные «прегрешения» вроде попыток воспользоваться общественными колодцами или дорогами (историк Мриду Рай называет происходящее кастовой войной).
![](/wp-content/uploads/2019/03/174519764.jpg)
Все эти люди, также как и мусульмане, тоже вне Хиндутвы. Квотами на представительство во власти неприкасаемых и других низших каст и племен могут воспользоваться немногие — слишком высок образовательный ценз. При этом все «теплые» места давно присвоены лояльными системе субкастами неприкасаемых.
Фактически индийский кастовый апартеид мало чем отличается от расового апартеида в ЮАР до 1994-го, но почему-то привлекает мало международного внимания. Возможно, потому что апартеид неформален. Возможно, потому что нет хорошо заметного извне расового измерения. Возможно, потому что Индия считается страной победившей демократии и человеколюбивой философии почитаемого чуть ли не во всем мире Махатмы Ганди.
Индийский кастовый апартеид мало чем отличается от былого расового апартеида в ЮАР, но почему-то привлекает мало международного внимания
Однако Ганди, несмотря на исключительно удачный политический пиар (вегетарианство, пост, сатьяграха, ненасилие, духовные практики, «ритуалы бедности», образ «святого»), выступал апологетом кастовой системы и в определенные периоды придерживался вполне расистских взглядов (см. например, B. R. Ambedkar, S. Anand, Arundhati Roy «Annihilation of Caste: The Annotated Critical Edition»).
За разрушение кастовой системы, выход неприкасаемых из индуизма и переход в любую другую религию (ислам, христианство и буддизм) выступал политический противник Ганди — далит доктор Амбедкар, мало кому известный за пределами Индии. Ганди воспринял призыв Амбедкара как угрозу кастовой системе и, будучи чутким политиком, выступил за интеграцию неприкасаемых в индуизм. Правда, так, чтобы они знали свое место. Историк и политическая активистка Арундати Рой отмечает, что это была вынужденная позиция, в быту Ганди откровенно презирал неприкасаемых.
Экономический рост — не для всех
Как кастовый апартеид отражается на экономике? Разумеется, плохо. Как показывает практика, за вторую половину ХХ века путь из бедности в богатство прошли только две изначально очень эгалитарные страны — Тайвань и Южная Корея.
Экономика Индии растет. Среднегодовой темп роста ВВП за последние пять лет — 6,5%, на душу населения значительно меньше — чуть больше 5%. Но, во-первых, это рост с исключительно низкой базы. Во-вторых, рост этот парадоксальный — на его фоне почти не создаются новые рабочие места. И это при серьезном демографическом росте (за период 2011–2015 годов доля участия населения на рынке труда сократилась с 55,4% до 52,4%).
Откуда же рост? Две трети роста приходится на финансовый сектор и недвижимость (FIRE — finance, insurance, real estate) при фактической стагнации промышленности. В итоге его плодами почти исключительно пользуются высококастовые элиты.
Две трети роста приходится на финансовый сектор и недвижимость при фактической стагнации промышленности
Приблизительно половина (и 8 из топ-10) из 101 индийского миллиардера в списке Forbes принадлежит к одной касте — бания, в основном из штатов Раджастхан и Гуджарат (гуджаратским бания был также Махатма Ганди). К этой касте относится менее 1% населения Индии.
Индия по праву гордится гигантами в области информационных технологий вроде Infosys и Wipro. Однако весь сектор ITBPO (информационные технологии и аутсорсинг бизнес-процессов) в Индии дает работу, по разным оценкам, от 1 млн до 5 млн человек. Это менее 1% рабочих мест. При этом рынок труда накладывается на жесткую кастовую систему, поддерживающую и увеличивающую неравенство. Рабочие места в ITBPO — практически исключительно для немногочисленных хорошо образованных представителей высших каст. А остальная сфера услуг исключительно примитивна: уличные торговцы, охранники, уборщики и т. п. В этих средневековых массовых профессиях занято подавляющее большинство населения. И для них никакого роста нет.
Национализм как ответ
Что может предложить этим людям премьер Нарендра Моди? Будучи заправским популистом, он четыре дня назад помыл ноги аж пяти уборщикам и выложил видео в YouTube. Ранее в своей брошюре «Karmayogi» Моди заявил, что уборка мусора это «духовная практика». Проблема в том, что эта «духовная практика» наследственная и жестко привязана к низшим кастам. И в том, что Моди покрасовался пять минут перед камерой, а масса людей приговорена к этому с рождения и не имеет никаких шансов на что-то иное. Впрочем, Моди тут не выдумал ничего нового, тот же Махатма Ганди в своей книге «The Ideal Bhangi» отмечал, что неприкасаемые должны относиться к своей грязной работе как к священной обязанности. Будьте довольны своей кармой.
![](/wp-content/uploads/2019/03/d5b1871c-3aa0-11e9-9798-f85edb62de22.jpg)
Тем же, кто все-таки чем-то недоволен, можно напомнить об угрозе кашмирских сепаратистов и Пакистана. Поиграть ядерными мускулами. Впрочем, после парламентских выборов в апреле надобность в образе врага отпадет, и можно будет продолжать спокойно заниматься Хиндутвой внутри страны. Проблема в том, что очень много войн начиналось именно в подобных «безопасных» ситуациях. Воевать мало кто хочет, но и терять лицо часто бывает равным политическому самоубийству. Управляемый конфликт хорош до тех пор, пока он управляемый, но всегда что-то может пойти не так, как запланировано и просчитано.
Александр Зотин — старший научный сотрудник ВАВТ